Знакома ли тебе ситуация, когда у некого, еще «вчера» совершенно здорового (и зачастую сравнительно молодого) человека вдруг, как гром среди ясного неба, ни с того, ни с сего начинает кружиться голова, на лбу выступает испарина, ноги становятся ватными, сердце работает с перебоями, воздух не идет в легкие, а голову «накрывает» неконтролируемое, неуправляемое, неподвластное разуму состояние паники, ощущение надвигающейся смерти? Если да, то есть смысл читать далее.

Ситуация, описанная выше, — лишь один из сонма вариантов (причем далеко не самый жесткий) того, что в традиционной врачебной практике называется «гипоталамическим кризом», а на Западе — «панической атакой» (panic attack). На самом деле у этого заболевания есть еще целый ряд труднопроизносимых названий вроде: вегетососудистая дистония (в дальнейшем сокращенно ВСД), вегетативно-сосудистая дистония, нейроциркуляторная дистония, астеновегетативный синдром, вегетативный криз, диэнцефальный криз и т.д. Мало кто знает, что сюда же в значительной степени относятся и фибромиалгия, и синдром хронической усталости (миалгический энцефаломиелит), хотя формально эти заболевания считаются совершенно другого поля ягодами.

Картина гипоталамических кризов определяется, прежде всего, неуправляемым нарастающим чувством какого-то внутреннего возбуждения, беспокойства, волнения в организме, ощущением надвигающейся катастрофы, когда внутри все разрывается то ли от страха, то ли от тоски. Ты находишься в странном состоянии полусна и сознаешь только одно — что тебя постигла какая-то внезапная и совершенно нестерпимая утрата, что мозг горит, сердце рвется, спину переломило... И с одной стороны хочется куда-то бежать, о чем-то взывать, а с другой — рассудок отказывается действовать, колеблющиеся ноги не могут выносить тяжести вдруг осевшего тела, и вообще с каждым шагом кажется, что проваливаешься в бездну.

Нужно особо подчеркнуть, что никакой самый тягостный, но постоянный симптом не причиняет физическому самочувствию и психике больного столь сильного дискомфорта, как гипоталамические пароксизмы (т.е. приступы). В буквальном смысле 1-2 таких приступа с сердечнососудистыми нарушениями и помутнением сознания способны полностью переменить все взгляды, привычки и жизненный уклад человека.

Людей, мучающихся этой болезнью, в обиходе называют ВСДшниками или ПэАшниками, и для того, чтобы те, кто пока еще никогда не сталкивался с этим недугом (ни сам, ни через родственников или типа того) смогли проникнуться всей серьезностью состояния, я и написал эту статью. Начну с того, что приведу выдержки из реальных, наиболее связных и вразумительных писем больных в различные инстанции.

Письмо 1

«...За прошедшие полгода имели место всякие разные необычные для меня в обычных условиях симптомы — от болей в коленях до жидкого черно-зеленого стула и звона в ушах. Однако в последнее время (примерно с ноября 2002) началось что-то совсем странное. Сначала, без видимых на то причин, заболела левая нога, на «подъеме», т.е. чуть выше того места, где шнурки на ботинках. Заболела так, что больно было приседать. Со временем боль ослабла, но совсем не прошла — сейчас еще есть легкое неприятное ощущение при сидении на корточках. Затем заболели колени. Как-то странно, с боков... Тоже совсем не прошли, но почти не чувствуются.

Потом болевые ощущения переместились выше — в область печени. Я не на шутку перепугался и решил, что перепил или типа того. Было настолько неприятно (причем долго, около месяца) что я помчался в хорошую клинику и сделал УЗИ брюшной полости. Так вот они ничего не нашли! Сказали, что печень и желчный пузырь в превосходном состоянии! Никаких камней, полнейшая однородность, ни намека ни на цирроз, ни на жировой гепатоз. Было это в начале декабря. Потом боли прошли также внезапно, как и начались.

Дальше — больше. Перед самым новым годом заболело сердце с отдачей в грудь. Заболело очень странно. Я вдруг начал чувствовать случайные и, надо сказать, редкие боли в области сердца — так... что-то сродни легкому защемлению. Плюс к этому появилось ощущение «присутствия» сердца, т.е. несмотря на отсутствие болей как таковых, я четко чувствовал что там, в груди, что-то есть. В новогодние праздники я вел довольно таки пассивный образ жизни, сидел дома, частенько принимал гостей и выпивал. В один из дней мне пришлось выйти на улицу и активно пройтись (моцион длился порядка 70 минут). Пока я ходил, я не испытывал никаких неприятных ощущений. Однако как только я вернулся домой и занял статическое положение, сердце буквально «ударило молотом» мне в грудь и в уши. Потом появилось ощущение, что в груди (прямо посередине) что-то оторвалось или отрывается. Так продолжалось около часа, потом затихло. Какое-то время были проблемы со сном именно на левом боку. В этом положении сердце неприятно стучалось в уши и иногда начинало щемить.

К слову, еще чуть больше года назад мне померещилось, что после подъема по лестнице у меня как-то тяжеловато бьется сердце. Сходил, проверился в хорошую клинику — не нашли вообще ничего (какие-то там шумы в норме, эхограмма в норме и т.д.). Единственное, что сказали, так это про несколько повышенный холестерин и нежелательность позднего питания. Я тогда действительно активно и помногу питался по ночам, но после визита в клинику прекратил так жить, и все прошло.

В последние дни ситуация такова, что болей как таковых у меня нет, однако есть ощущение дискомфорта в грудине иногда распространяющееся на область, где находится сердце, а иногда в противоположную сторону. Но это не боль, а именно дискомфорт, неприятное ощущение присутствия инородного тела в груди. Порой сердце начинает «долбиться» в грудную клетку, но не быстрее, а именно пугающе сильнее, громче что ли... Онемения каких-либо конечностей не наблюдается, отдачи в какие-либо органы нет, давление как у космонавта — 120/80. Пульс в норме с тенденцией к замедлению. Единственное что — у меня ни с того, ни с сего возникли боли в грудном отделе позвоночника (прямо между лопатками) и жидкий стул.

Необходимо отметить, что в ноябре-декабре я активно посещал мануального терапевта на предмет устранения болей в пояснице. Он сказал, что у меня левая нога короче правой, и что мне требуется ношение специальных ортопедических стелек с «каблуком» на левой для исправления тазобедренного сустава или типа того. Мне изготовили эти стельки, и я начал их носить, совсем по чуть-чуть. В период посещения мануального терапевта я не испытывал практически никакого дискомфорта после процедур «вправления» позвоночника. Боли в пояснице ушли. Мне странно то, что боли между лопатками возникли через несколько недель после того, как я прекратил посещать мануала, а также в период, когда я сидел дома и стелек не носил.

Не далее, чем вчера, я решился на эксперимент — дважды вбежал с 1-го на 9-й этаж с целью проверки сердца на прочность. Выдержало. И даже легче стало. На 9-м этаже сразу после остановки пульс — 156, через 3 минуты — уже 90, через 5-6 минут — 65-70. Переспал ночь, утром никаких болей не заметил, чему несказанно обрадовался. Странным образом нормализовался и стул (был жидковатым на протяжении недели).

И, наконец, самое последнее. Недели две тому назад болевые ощущения поднялись к горлу! Сначала подумал, что застудил, однако потом сообразил, что несколько дней не выходил из дому. Потом понял, что это болит как бы не само горло, как при простуде, а вроде как какой-то хрящ чуть ниже и левее кадыка. Болит так, что больно глотать. На сегодняшний день боль почти прошла, но совсем еще не исчезла. Что это за ерунда такая?

В заключение, я хотел бы задать еще вот такой вопрос. Меня преследуют проблемы с ногтем большого пальца левой руки — он периодически становится горбатым как терка, а несколько лет тому назад вообще трескался пополам. Я его не защемлял, не ударял, ничего с ним не случалось, но ему что-то не нравится. Причем только ему. Все остальные ногти у меня и на ногах, и на руках отличные. Когда он у меня лопнул, я его даже удалял. Он вырос заново, побыл какое-то время нормальным и снова принялся за свое. И вот сейчас опять весь пошел горбылями. Что с ним можно сделать?»

Письмо 2

«...Мне 34 года. Последние три недели меня впервые в жизни стали преследовать внезапные приступы «оватнения» грудины, сопровождающиеся сильным, паническим страхом, ощущением, что там, в грудине что-то «рвется» или «дергается», ощущением перехвата дыхания, резким учащением сердцебиения (до 100-120 ударов в минуту), часто повышением давления с привычных 120/80 до 140/100. Порой возникает жуткое ощущение, что вот-вот отключится сознание и я упаду, но оно не отключается, а я соответственно не падаю. Приступы возникают спонтанно и могут длиться от 15 минут до 2 часов. Бывают дни, когда их не бывает вообще, а бывает и по 2-3 на дню, но ночью никогда. Когда они приходят, возникает ощущение, что вот он, конец — с минуты на минуту в сердце что-нибудь «прострелит» и я упаду замертво как мешок.

Любопытно то, что приступы практически не связаны с физической нагрузкой — иной раз я могу поднять мешок цемента пешком на 5-й этаж, могу без проблем выполнять физическую работу, подтягиваться на турнике, убираться в доме, носить тяжелые сумки из магазина и т.д. В отсутствие приступа худшее, что в таких случаях происходит, — это резкое учащения пульса и громкий, сотрясающий грудную клетку стук сердца, отдающийся в ушах, который сравнительно быстро проходит. В некоторых случаях при наличии приступа после тяжелой физической нагрузки становится даже легче! И наоборот, приступ легче всего наступает после состояния покоя (например, длительного сидения за компьютером) при даже самой пустячной физической активации вроде необходимости сходить во двор вынести мусор.

Здесь же, видимо, необходимо отметить, что у меня отсутствуют: утомляемость, усталость даже после физической нагрузки, потливость, слабость, желание прилечь или присесть, головные боли, проблемы со сном и аппетитом. Голова (когда не выключена приступом) соображает хорошо, ясно.

Питаюсь я здоровой пищей (давно за этим слежу), какими-либо сердечными заболеваниями я в жизни не страдал, не курю, цвет лица розовый, язык — розовый, глаза — ясные, синяков под глазами нет. Знакомые говорят, что у меня вполне цветущий вид. А мне ото всего этого еще страшнее становится, поскольку тело-то говорит об обратном!

В связи с питанием могу сделать лишь одно замечание — когда я ем быстро или нетщательно пережевываю твердую пищу, у меня наступает быстрое насыщение и появляется чувство переполненности желудка, который по ощущениям начинает как бы «выпирать» куда-то влево и вверх, под ребра и давить на «сердце». Это чувство часто сопровождается учащением сердцебиения и полной иллюзией того, что сердце бьется не в груди, а в желудке. Периодически возникает аэрофагия (отрыжка воздухом), но не кислая и не болезненная — именно чистым воздухом. В плане продуктов я могу есть абсолютно все, включая пряности, квашения и остроты практически любой степени остроты — никакими болезненными ощущениями это не сопровождается.

Также считаю необходимым сказать о том, что в сентябре я перенес достаточно серьезный шок, когда самолет, в котором я летел, чуть-чуть не разбился. Тогда же я испытал чувство животного страха с «оцепенением» грудной клетки, которое чем-то напоминает страх во время теперешних приступов. Бороться с приступами я пытаюсь корвалолом, валидолом, а в последнее время еще и глицином. Ощущения достаточно двоякие — бывает, помогает, а бывает, так после приема валидола приступ еще и усиливается! Одним словом, жуть полная».

Письмо 3

«...Радостную картину выздоровления нарушили внезапно начавшиеся панические атаки. Описывать состояние можно долго, поэтому скажу лишь, что это были достаточно жуткие ощущения, включавшие в себя страх смерти, оватнение рук и ног, скачки пульса (давление кстати так уж сильно не поднималось — не выше 140/100), ощущения пульса во всем теле (особенно в желудке), «гири» в области сердца, ощущение перехвата дыхания и все такое прочее.

Этот удручающий факт погнал меня сразу же после нового года в клинику, где мне сделали электро- и эхокардиограмму и полный анализ крови. Обследования сердца показали полное отсутствие какой-либо патологии, а увидев результаты анализа крови, терапевт сказала мне, что они не просто хорошие, а идеальные, и поставила диагноз ВСД, прописав мне Грандаксин «от сердца» и Коаксил «от головы». Ну, пропил я двухнедельный курс первого и заканчиваю месячный курс второго. Что имею на сегодняшний день?

В целом стало лучше, чем было. Особенно радует то, что перестали ватнеть руки-ноги-грудина, практически пропал животный страх, а железная хватка перестала держать сердце. Если теперь что-то такое и возникает, то где-то за лопаткой или в самом боку — как будто где-то внутри вешают мощную бельевую прищепку.

Что не радует и продолжает беспокоить? При всех позитивных изменениях очень напрягает то, что что-то случилось с головой. Нет, она не стала хуже соображать или болеть, но появилось очень дискомфортное ощущение легкого давления на череп изнутри и частого восприятия мира словно в кино. Порой делаешь что-то и не можешь отделаться от ощущения, что ты наблюдаешь сам за собой из-за тонкого тюля — зрение словно слегка затуманено, но не нарушено. Это может продолжаться и день, и два, а может на несколько часов и отпустить. Когда это продолжается целый день, в голову лезут подозрения из серии «А не начало ли это рассеянного склероза?», которые в свою очередь влекут за собой ощущение паники. Родители считают, что я стал метеозависим и реагирую теперь на все колебания температуры из плюса в минус и наоборот. Может ли это быть? Можно ли надеяться на избавление от этой мерзкой пелены перед глазами и чувства дереализации?

Кроме того, меня регулярно посещают странные тянуще-ноющие боли в левой половине грудной клетки, носящие явно поверхностный характер. Боли могут продолжаться часами (от 3 до 6 часов) и имеют место в основном в дневное время. К вечеру все часто затихает. Мне очень страшно, но идти в клинику я не решаюсь — там и так смотрят на меня как на идиота...»

Когда начинается и развивается что-то подобное, человек, понятное дело, чувствует себя жалким, подавленным и беспомощным перед лицом грозного, постоянно наступающего врага. Как уже говорилось выше, болезнь эта называется ВСД, а эпизод ее обострения — ПА (паническая атака). Штука эта, как ни странно, очень распространенная и столь же трудноизводимая, может поразить кого угодно — от школьника до пенсионера, от трезвенника до язвенника — и безрезультатно лечиться годами. По различным оценкам диагноз ВСД имеет от 20 до 30% трудоспособного населения. И это только среди тех, кто обращается за медицинской помощью. Этой тематике в разные годы было посвящено немало ресурсов, сайтов и всего такого прочего — по понятной причине я за этим уже давно не слежу. Одно время был также очень популярен психотерапевт Андрей Владимирович Курпатов — в начале 2000-х он выпустил массу достаточно толстых книг, из которых впоследствии сделали тонкую бульварную нарезку для чтения в метро, а сам Курпатов стал телезвездой, возглавил какой-то там центр или типа того.

[Книги Курпатова, например, такие: Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности, Средство от депрессии, Средство от бессонницы, Средство от страха, Счастлив по собственному желанию, С неврозом по жизни.]

Чтобы еще более наглядно продемонстрировать, что представляет собой жизнь больного ВСД, и как такое состояние может привести человека к самостоятельному изучению медицины и всех связанных с ней вопросов, предлагаю читателю выдержку из книги А. Курпатова «Средство от вегетососудистой дистонии». История, размещенная ниже, представляет собой практически «кальку» с моей личной истории. Только в лице некоей Тани. Кальку не в смысле точной копии или последовательности жизненных событий, а в смысле чрезвычайно похожей симптоматики, а также порогов и шишек, обитых и набитых в поисках излечения.

«...Представляю вам нашу героиню: ее зовут Таня, ей 21 год, она учится в Санкт-Петербургском государственном университете на юриста. Этот летний день выдался солнечным, Таня только что сдала экзамен, и потому настроение было хорошее. Правда ее жизнь была несколько омрачена разрывом с молодым человеком, но она девушка современная и понимала — «насильно мила не будешь», «за мужчинами бегать — себя не уважать» и «лучше раньше, чем позже, если все равно неизбежно». Родители ее — люди обеспеченные, так что у Тани своя иномарка и своя квартира в центре города. Собственно туда и направлялась наша героиня, сидя в гордом одиночестве за рулем BMW, прямиком по набережной Фонтанки. Но вот незадача — машины на упомянутой набережной безнадежно встали — пробка.

В салоне было жарко. Таня покрутила ручку кондиционера, но тот почему-то не захотел работать как надо. «Мда, хорошая машина, а ломается как и любая другая. Надо будет отогнать на техосмотр» — подумала про себя Таня и открыла окно. Однако на улице тоже было душно, да еще выхлопные газы. В какой-то момент в горле совсем пересохло, и даже глоток кока-колы облегчения не принес. Машины двигались еле-еле, солнце нагревало кузов. «Черт, ну совершенно нечем дышать!» — тут Тане показалось, что у нее кружится голова. Она попыталась дышать глубже, но воздух словно застревал где-то в районе гортани, категорически не желая проходить дальше, головокружение усиливалось.

«Да что это со мной?!» — подумала Таня и почувствовала, что у нее крепко сжало виски. Испугавшись, она прислушалась к биению своего сердца, и ей показалось, что оно вообще молчит. А потом оно вдруг забилось с такой частотой, что у Тани возникло ощущение, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. Ноги вмиг стали ватными. «Господи, как на педали-то жать? Я ж ног почти не чувствую!». И если машины двигались, то Танины ноги двигаться отказывались. Сзади раздались резкие сигналы раздраженных водителей, в считанные секунды превратившиеся в настоящий гул. В Таниных висках кровь билась так, что казалось голова вот-вот лопнет, дыхание сбилось окончательно, воздуха не хватало, ноги онемели, по телу градом катился пот...

И тут Таня вспомнила, как ее бабушка вот так же осталась один на один со своим инсультом в пустой квартире — она не смогла даже вызвать себе «Скорую помощь»! Пролежала парализованная почти целые сутки, пока Танина мама не решила ее навестить. А если бы она пришла позже — через день, через два дня?! Даже страшно себе представить. Тут Тане показалось, что она теряет сознание, что в ее голове лопнул какой-то сосуд... А ведь все так хорошо начиналось...

Как она выехала с набережной, свернула в один из переулков, Таня не помнила — все происходило словно во сне. Она позвонила с мобильного в «03», но там с ней как-то странно разговаривали — узнали возраст, симптомы, потом посоветовали успокоиться и... отказались выезжать. Сил уговаривать «Скорую помощь» у нее не было, так что она просто бросила трубку. На счастье в поле зрения попала Тани попала аптека, где она купила валидол. Через полчаса после рассасывания таблетки состояние Тани более-менее нормализовалось, и она смогла добраться до дому.

Однако ужас пережитого весь день и всю следующую ночь не давал ей покоя. «Что со мной?! Нет, что это такое со мной было?! Может быть, у меня какая-то болезнь?!» — эти вопросы атаковали Таню с новой и новой силой. Несколько раз ей становилось плохо: увеличивалась слабость, ее прошибал пот, дыхание срывалось, возникало чувство нехватки воздуха, сердце колотилось как бешеное, в груди появилась колющая боль. В домашней аптечке оказался корвалол, который пошел в ход вместе с купленным накануне валидолом. Таня несколько раз порывалась вызвать «Скорую», но неприятный осадок от предыдущей беседы с оператором останавливал. Промучившись всю ночь, Таня приняла решение: деваться некуда, надо идти к врачу — «Да, обязательно идти к врачу!».

Утром, ощущая ужасную слабость, в полуобморочном состоянии Таня отправилась в клинику. Сначала хотела поехать на машине, но когда подошла к авто, то подумала: «А что, если опять?». Потому решила воспользоваться такси. В клинике ее принял весьма приветливый врач, который внимательно ее выслушал и прописал «всестороннее обследование». У Тани взяли на анализ кровь, сделали ей электрокардиограмму и УЗИ сердца, провели доплеровское исследование с целью изучить состояние сосудов мозга, а также еще какие-то манипуляции, смысл которых остался для нее скрытым.

Выложив существенную сумму денег, Таня узнала, что у нее «функциональное расстройство сердечной деятельности», и что ей необходимо принимать целый набор препаратов, часть из которых, как она помнила, были назначены в свое время ее бабушке. В заключении ЭКГ она прочитала «блокада правой ножки пучка Гисса», в заключении УЗИ сердца — «снижен сердечный выброс», в заключении доплерографии — «локальные нарушения гемодинамики». «Что ж, Танюша, надо лечиться! — добродушно резюмировал доктор, — а не то хуже будет, не тяните!». Из клиники Таня вышла из в полностью разобранных чувствах — еще вчера утром она была совершенно здоровым человеком, а сегодня... сегодня она больной человек.

Кончилась ли на этом история Тани? Нет, она только началась! Визит к врачу определенности не принес и ничуть не успокоил, даже напротив — в голове Тани царил абсолютный кавардак, а тревога разрасталась. «Расстройство сердечной деятельности» не шло у нее из головы, равно как и все прочие формулировки — «блокада» в сердце, «снижение сердечного выброса», «нарушение гемодинамики». Она исправно получала назначенное ей лечение, но эффекта не было, напротив, с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Так что через неделю она окончательно убедилась в том, что врач подошел к ней формально и был недостаточно компетентен, а потому, по всей видимости, неправильно поставил диагноз, и лечение, которое она получает, никуда не годится.

Печальная участь ее бабушки не шла у Тани из головы — бабушка просто-таки стояла перед глазами. С валидолом она уже не расставалась, спать могла только после изрядной дозы корвалола. Симптомы по силе и разнообразию разрастались как на дрожжах. Сесть в свою машину Таня уже не могла, но, как оказалось, общественный транспорт был для нее еще худшим средством передвижения: духота, давка, запахи и, главное, постоянное чувство, что ты вот-вот потеряешь сознание и упадешь — то ли посреди улицы, то ли прямо в автобусе или метро.

Наконец, Таня отважилась сменить доктора, благо сейчас у нас вроде как демократия и гражданские свободы, а потому можно преспокойно найти себе «нормального врача». Впрочем, как оказалось, оптимистичные ожидания Тани были, мягко говоря, чересчур оптимистичными. В течение месяца она обошла еще 5 медицинских центров, но все с тем же результатом: ее снова и снова обследовали — терапевты, кардиологи, невропатологи, эндокринологи, даже онкологи. И все они постоянно что-то находили, говорили что-то неопределенное, сыпали непонятным терминами, на вопросы отвечали невнятно, при этом постоянно прописывали новые лекарства, а толку от них не было никакого. Одни сплошные побочные эффекты — все, что было написано в инструкции к назначенному препарату, вылезало у Тани сразу и на все сто.

Но самым ужасным было то, что заключения большинства врачей противоречили друг другу до невозможности. Одни отменяли назначения других, третьи ставили под сомнение результаты ранее проведенных исследований и анализов, четвертые снимали ранее установленный диагноз, чтобы вынести новый вердикт, пятые... кошмар да и только. Один из «специалистов» и вовсе высказался жестоко и грубо: «Ничего у тебя, деточка, нет! Перестань морочить голову себе и мне заодно! У тебя с головой не все в порядке! Тебе надо к психотерапевту сходить!». Вот же сволочь, и как у него только язык повернулся, черт возьми?!

У Тани на руках скопилось уже несколько десятков исследований и заключений, ей были выставлены какие-то ужасные диагнозы, лечение не помогало, а состояние постоянно ухудшалось! «Нервы, говорит, у меня не в порядке...» А у кого они будут в порядке в такой ситуации?! Постепенно Тане стало казаться, что она сходит с ума. Возникло ощущение, что она не может себя контролировать. И, наконец, страх, что в какой-то момент она окажется полностью недееспособной, и вовсе доводил ее до состояния паники.

Однажды среди ночи Таня проснулась в поту, сердце работало неистово и при этом с перебоями, голова горела, ноги не слушались, началось удушье. После этой ночи спать одна она уже больше не могла. О том, чтобы вернуться домой, учитывая хронический конфликт с отцом, не было и речи, а потому она уговорила свою маму переехать к ней. Когда Танина мама увидела, в каком состоянии находится ее единственная дочь, она не на шутку обеспокоилась. Теперь Таня не только спала исключительно в мамином присутствии, но и любые передвижения по городу происходили исключительно в ее сопровождении.

Таня чувствовала, что оказалась в замкнутом круге. Поделившись своей бедой с однокурсницей, она услышала то, что до этого просто не приходило ей в голову: «Таня, — сказала ей подруга, — вот ты все ходишь по клиникам, а что там за врачи, ты знаешь?! Они же настоящих больных не видят, потому что у настоящих больных нет денег, чтобы им заплатить. Они всю квалификацию потеряли, даже если она у них и была когда-то! А из тебя они просто деньги доят! Видят, что ты болеешь, а помогать тебе не могут или не хотят. Сходи в нормальную районную поликлинику, участковый уж точно — профессионал».

И Таня пошла. Визит к участковому и вправду стал для нее «моментом истины». Все началось с регистратуры, где она никак не могла получить номерок (то карты у нее не было, то запись к врачу закончилась). Далее ей пришлось 2 часа дожидаться приема в очереди, где были сплошь пожилые женщины, одна из которых все эти два часа ворчала, глядя на Таню: «Вот молодые, до чего докатились — все по врачам шляются, вместо того чтобы работать. Мы в их годы на стройке делом были заняты, а эти...». Короче говоря, когда подошла Танина очередь зайти в кабинет, она была уже ни жива, ни мертва.

Участковый — недовольная угрюмая дама лет за 50, демонстрируя весь свой скепсис, слушала Танины жалобы на состояние здоровья ровно минуту, еще минуту потратила на просмотр результатов ее обследования, а потом спросила: «И что вы от меня хотите?! У вас вегетососудистая дистония. Что еще?!». «В каком это смысле? — удивилась Таня, — Я хочу вылечиться!». «А вы знаете, что ваша болезнь вообще не лечится? — сообщила доктор, — Вам нужно к ней привыкнуть и все!». Тут Тане снова стало дурно, и она прямо здесь в кабинете чуть не потеряла сознание. «Как же так можно?! Неужели же она не понимает, что мне плохо?! Кто дал ей право так со мной разговаривать?! Я же больна!» — и только бурлившая внутри злоба позволила Тане удержаться на ногах.

В шоке она вышла из кабинета участкового терапевта и поклялась себе, что лучше умрет, чем еще раз пойдет к врачу. Но соблюсти эту клятву было достаточно трудно. Ну, право, если у тебя какая-то болезнь, если эпизодами тебе становится так плохо, что кажется вот-вот умрешь, к врачам, какие бы они мерзкие ни были, обращаться приходится, хоть бы и за временным облегчением. Так что за год Тане пришлось повидать еще, мягко говоря, не одного врача, но к этому времени она уже не рассчитывала ни на что. Она действительно пыталась свыкнуться со своим состоянием, а докторов посещала как музеи — в каком-то смысле по культурной необходимости, для галочки.

В какой-то момент Таня зациклилась на своем давлении, которое эпизодами поднималось до 140/100, что очень ее пугало. Ей казалось, что это может привести к разрыву какого-нибудь сосуда (например, в мозгу или сердце), кровотечению и смерти. Тревога проходила у нее только после измерения давления, и чтобы не зависеть от врачей, она купила себе автоматический тонометр, а позже и вовсе специальный приборчик в форме обыкновенных часов, который постоянно находился у нее на руке.

Один из врачей как-то присоветовал Тане феназепам, который она и стала принимать с завидным постоянством. И хотя феназепам вызывал у девушки слабость и «одутловатость в голове», в целом она чувствовала себя с ним гораздо лучше. Всякий выход за пределы квартиры начинался с половинки феназепама, но поскольку Таня перевелась на заочный, то и необходимость выходить из квартиры каждый день у нее отпала. Мама полностью обжилась в Таниной квартире и решала все бытовые вопросы. Так прошел год фактически полного заточения...»

Как уже говорилось, я лично пережил практически все то же, что пережила Таня. И даже больше. Я столь подробно остановился на всех этих историях лишь для того, чтобы читатель понял, насколько неимоверно трудно отличить реальную, угрожающую жизни соматическую болезнь от функциональных сбоев.

«Осознание своей болезни и готовность лечиться уже есть начало излечения». © М. Сервантес

Это высказывание Сервантеса отчасти объясняет, почему я стал заниматься медициной сам (а почему еще станет понятно из цитаты ниже). Правда «осознание болезни» далось мне, мягко говоря, нелегко — знакомясь с различными болезнями и их симптоматикой, я, как тот персонаж в рассказе ОГенри, нашел у себя абсолютно все недуги, кроме разве что родильной горячки и внематочной беременности — от ревматоидного артрита и неспецифического язвенного колита до рака и рассеянного склероза. Короче говоря, в процессе самообразования я, в довершение ко всему, заработал столь ожесточенную ипохондрию, что чуть не сошел с ума. Чтобы пояснить, как это происходит, снова процитирую Курпатова.

«...больные предъявляют самые разнообразные жалобы, которые заставляют врачей думать то о том, то о другом телесном недуге. Впрочем, жалобы больных с «маскированной депрессией» (на самом деле это не является депрессией — прим. мое), как правило, не укладываются в рамки ни одного из возможных телесных заболеваний, не обнаруживаются при обследовании больного и объективные данные, способные объяснить его симптомы.

Этих больных часто мучают странные боли — какое-то крайне тягостное, мучительное, изнуряющее, выматывающее жжение, зудение, выкручивание, сдавливание, щекотание. Эти ощущения могут быть «звенящими», «рвущимися», «скоблящими», «ерзающими» и т.п. Загадочной выглядит и локализация этих ощущений — они никак не соответствуют местоположению определенных, способных болеть органов. Они могут находиться, например, на внутренней стороне щек, в середине прямой кишки, в ногтевых фалангах, под кожей затылка и т.д. Боли эти не исчезают после приема анальгетиков и появляются, когда им вздумается, без определенной, характерной для «нормальных» болезней динамики.

Иногда у таких больных, особенно в запущенных случаях, проступают наконец и типичные симптомы депрессии (депрессия — крайне неудачное слово, не отражающее суть происходящих процессов — прим. мое) — нарушения сна, тяжелее больными переносится первая половина дня, отмечается некоторая заторможенность, снижается либидо, возникают ощущения упадка сил, чувства тоски, уныния, подавленности, которые, впрочем, рассматриваются этими больными как естественная реакция на соматическое страдание и на безрезультатность его лечения и т.п. Наконец, у больных постепенно возникает желание покончить с собой. Врачи используют самые разнообразные способы помочь таким больным, но все попытки оказываются тщетными...

Вы, наверное, знаете, что такое «фантомные боли». Это когда у человека болит, например, правая нога, которой по тем или иным причинам нет — ампутировали ее после травмы или какой-то болезни. Понятное дело, что отсутствующая нога болеть не может, равно как и чесаться или двигаться, но все эти ощущения возникают, что только лишний раз свидетельствует о том, что наша нервная система — кудесник почище Дэвида Коперфильда.

И этот «кудесник» может запрятать депрессию (еще раз повторю, что депрессия в классическом понимании здесь совершенно ни при чем — прим. мое) так глубоко, что и с собаками не разыщешь! Вместо тоски и уныния, свойственных депрессии, он предлагает нам мучительные боли в различных частях тела, до неприличия тягостные ощущения жжения, растяжения, покалывания и т. п. И да, все это способно сбить с толку кого угодно!

Историческая справка: впервые состояние, которое сейчас чаще всего именуется ВСД, врачи заметили у солдат гражданской войны, но только не нашей, а в США, когда Север бился с Югом (Скарлет и все такое). Тогда эту болезнь назвали «синдромом раздраженного сердца». Впрочем, нечто подобное отмечалось и раньше — в условиях боевых действий британских войск в Крымской и Индийской компаниях. В обоих случаях исследователи относили этот «синдром раздраженного сердца» на факт тяжелого переутомления солдат.

Сам термин ВСД был введен в научный обиход только в 1909 году врачом Вилчманом, а в 1918 доктор Оппенхейм сказал, что это — «нейроциркуляторная астения». Однако вернее будет называть это расстройство «органоневрозом», т.е. неврозом органа. В литературе описано немало органоневрозов — невроз сердца, невроз желудка, невроз дыхания и пр.

«Надо думать, что изменения функции сердца ... не идут пропорционально с анатомическими изменениями в самом сердце, а нередко находятся в зависимости от центральных нервных аппаратов, состояние которых, в свою очередь, зависит во многом от условий окружающей среды». © С. П. Боткин

Иными словами, недуг здесь только проявляется физическим недомоганием, а в действительности природа у него психологическая (и это тоже не совсем верно: природа — нервная, а сознательная мозговая деятельность, т.е. психика — лишь катализатор — прим. мое). Однако больные-то со своими проблемами идут не к ученым, а к врачам. И хотя еще Боткин говорил, что нарушения работы сердца имеют скорее психическую природу и связаны с расстройствами нервной системы, терапевт (или кардиолог, да неважно, кто) если ему жалуются на сердцебиения и колебания артериального давления, пытается лечить что угодно, но только не нервы.

В общем, все как обычно: наука и практика практически всегда идут в противоположных направлениях. Наука даже близко не считает ВСД сердечным заболеванием, а практикующие врачи понимают лишь то, что им жалуются «на сердце». Но как «сердечное заболевание» ВСД принципиально не лечится!

Одно время ВСД стали называть «соматоформной вегетативной дисфункцией», т.е. проще говоря «болезнью расшатавшихся нервов». Короче говоря, с чего начали (в гражданскую) — к тому и вернулись.

ВСД может разворачиваться по симпатическому, а может по парасимпатическому варианту. В первом случае, скорее всего, будут отмечаться учащенное сердцебиение, скачки давления, потливость, запоры, жар, сухость во рту и т.п. Во втором случае — тошнота вплоть до рвоты, жидкий или учащенный стул, частое мочеиспускание, падение давления, брадикардия (понижение частоты сердечных сокращений), чувство удушья, понижение температуры тела и т.п. Но чаще всего сбои в работе вегетативной системы носят смешанный характер — и в этом случае оба ее отдела откалывают свои номера то по очереди, то совместно.

Впрочем, безусловными лидерами в списке жалоб больных с ВСД являются: перебои в работе сердца, боли в области сердца, скачки давления, нехватка воздуха, головокружение, головные боли и предобморочные состояния, а также потливость и ощущение «паралича». Ощущения действительно не из приятных, но для жизни и здоровья они неопасны, хотя все говорит об обратном.

Примечательно то, что хотя диагноз ВСД выставляется очень часто, о природе этого заболевания ничего не известно. По крайней мере, врачи ничего определенного сказать не могут. Порой даже складывается впечатление, что ты стал жертвой какого-то заговора и впору заводить «Дело врачей». Особенностью ВСД во врачебных «курилках» считается одно весьма примечательное обстоятельство — человек, страдающий ВСД, страдает по-настоящему, ему действительно плохо, приступы могут быть мучительными, симптомы самыми разнообразными, однако при всем желании доктора «ничего эдакого» не находят, т.е. органической природы у заболевания не обнаруживается, в том смысле, что все органы в норме. Нет, конечно, какие-то отклонения найти можно всегда у любого, но обычно это что-то малосущественное.

И, наконец, поговорим о душевном состоянии. У страдающего ВСД оно хуже некуда — больной постоянно испытывает внутреннее напряжение, обеспокоенность своим здоровьем, всеми перечисленными симптомами и полной неопределенностью — размытостью врачебных формулировок, отсутствием особого эффекта от «лечения» и пр. Согласись, беспрестанно ожидать какой-нибудь катастрофы — инфаркта или инсульта или же просто без конца мучиться десятком-другим симптомов — так и действительно умом тронуться можно.

Больной ВСД находится в замкнутом круге: ему плохо, он обращается за помощью, его слушают, произносят загадочные слова (непереводимый медицинский фольклор), назначают некое лечение, он принимаем прописанные таблетки и процедуры, лучше не становится (хорошо, если не хуже), он снова обращается за помощью, снова высказывает озабоченность, его снова слушают и сообщают, что все нормально, так и должно быть, беспокоиться не о чем, нужно перестать тревожиться и свыкнуться.

Естественно, что больному от такого становится еще тревожнее. Ведь понятно же, что если симптомы не пропадают (или одни пропадают, а взамен появляются другие), то лечение не помогает. Диагноз, скорее всего, тоже поставили неправильный, возможно, что-то пропустили, не нашли, не заметили... А еще возможно, что это вообще какая-то страшная болезнь, которую врачи просто не умеют лечить и просто скрывают это, чтобы не расстраивать. Да и сколько было случаев, когда врачи постоянно говорили человеку, что ничего у него нет, что он все это сам себе придумал, что здоровье у него как у космонавта, а он взял и умер в самом расцвете сил! Типа, опаньки, наш симулянт сегодня умер!

Да, жизнь человека с ВСД — это практически катастрофа: тяжела, мучительна, постоянно в страхе и неизвестности, а главное — выхода никакого нет. Появившиеся когда-то симптомы постоянно видоизменяются — какие-то добавляются, какие-то наоборот пропадают, становится то лучше, то хуже, а почему и отчего — непонятно. Примыкают и дополнительные заболевания — остеохондроз, артриты, головные боли, расстройства ЖКТ, аллергические риниты, хронические тонзиллиты, женские болезни и мужская половая слабость. Родственники сначала проявляют беспокойство, но потом только машут руками: «Ты все себе придумываешь! Ничего у тебя нет!». Дела, ясное дело, не клеятся, поскольку во многом приходится себя ограничивать, а положиться не на кого. Короче говоря, постепенно возникает ощущение какого-то отчуждения, начинает казаться, что ты один на один со своей болезнью, и никто во всем мире не хочет тебя ни понять, ни поддержать. Единственные твои друзья — корвалол, валокардин, валидол, феназепам, который всегда в кармане, или еще чего покруче. Иногда помогает алкоголь, но чаще от алкоголя все только усиливается. Бывает, впрочем, что не помогает ничего — живи как знаешь, больших тебе успехов!»

Теперь, я надеюсь, понятно, каким ветром меня занесло в медицину. Как ни банально это звучит, но вот уж воистину: «Хочешь жить — начинай вертеться». Мой путь в сию отрасль человеческого знания начался с пристального изучения точки зрения официальной, традиционной медицины на весь сонм человеческих болезней. Кстати сказать, современная номенклатура болезней насчитывает многие тысячи наименований! Если число болезней поделить на число дней средней человеческой жизни, то нетрудно понять, что ты в буквальном смысле ежедневно ходишь под угрозой заболевания чем-то новым. Я изучил массу специализированной литературы, посвященной диагностике и лечению самых разных заболеваний, уделяя при этом основное внимание наиболее тяжелым и суровым. Понятно, что зловещая фраза «прогноз неблагоприятен», которая попадалась мне все чаще и чаще, ничего другого, кроме уныния и чувства отчаяния, вызвать не могла — ведь это может случиться с каждым, и со мной в том числе. Осознав, что ортодоксальная медицина не может, в большинстве случаев, предложить ничего лучшего, чем эвтаназия, я отправился на поиски спасения к ее злейшему врагу — медицине народной.

В этой связи хочется процитировать Николая Курдюмова, который как никто другой хорошо описал истинные цели и задачи современной медицины, а также весь сопутствующий круг проблем. Его эссе «Хотим ли мы здоровья?» написано живым языком, читается на одном дыхании и аргументировано повествует о причинах неудач, преследующих традиционную медицину и тех, кто обращается к ней за помощью.

«Больной — это медленно умирающий человек. И чем медленнее он умирает, тем больше мы на нем заработаем». © Поговорка западных медиков

Вот уже полтысячи лет медицинская наука бурно процветает и развивается. Мы верим, что врачи заняты проблемой здоровья. Многие из них и сами в это верят. Хочу поделиться открытием: медицина не создает и никогда не создавала здоровья. Наоборот, медицина последовательно и эффективно создает болезни и деградацию здоровья людей.

Это можно уверенно сказать, во всяком случае, о научной западной медицине. Сейчас она успешно захлестывает пространство СНГ. Накоплена огромная куча данных, доказывающих прямой вред многих медицинских программ. В частности, весь Запад уже борется с детскими прививками: ртутный консервант, составляющий треть объема вакцин, вызывает конкретный аутизм каждого пятнадцатого младенца. Однозначный геноцид новорожденных происходит в роддомах. Львиная доля лекарств — это развал печени, торможение реакции и отупение. Следствия понятны. Иммунитет «цивилизованных людей» близок к нулю. Человек стал беспомощным придатком искусственных средств облегчения. И это — создание здоровья?

Поясню: я говорю не о том усреднено-покалеченном состоянии, которое позволяет жить и работать, лишь иногда уходя на больничный. Я говорю о здоровье. Оказывается, мало кто задумывается, что это такое. Вот мое определение: здоровье — это способность и готовность осознанно и независимо поддерживать свое тело в состоянии полного физического совершенства. Это полная невозможность каких-либо болезней и полная ненужность врачей. Активная жизнеспособность организма, как продукт самого человека. И главное, что нам нужно знать о здоровье — оно есть. Оно существует и достижимо. И оно по определению не создается извне. Никакие чужие мысли, слова, энергии или вещества здоровья не делают. Здоровье — это ваше личное намерение быть свободным и независимым. И трудность с ним одна: тело нормально, то есть свободно лишь в той степени, в какой свободны ум и душа. Тело — просто зеркало душевных изъянов. По большому счету, даже в аварии не попадают просто так. Но продолжим грустный памфлет о медицине.

Продукт... В любой отрасли важен результат. Например, отрасль связи за 30 лет обеспечила всех связью. Селекционеры дали миру прекрасные сорта. А продукт медицины? Вот он — разнообразие новых болезней в развитых странах растет, а заболеваемость молодеет параллельно и пропорционально развитию медицинской науки и техники. Вы знаете врача, цель которого — научить людей никогда не болеть? Если такие и есть, они не работают в здравоохранении.

Дело в том, что здоровье — вовсе не предмет медицины. Медицина занята болезнями. Почувствуйте разницу: один следит за чистотой, другой — спец по уборке мусора. Вроде бы коллеги? Отнюдь! Первый учит не сорить, чтобы никогда не пришлось убирать. А второй призывает мусорить везде и побольше — чтобы не остаться не у дел.

Чтобы убирать, нужен мусор. Чтобы лечить, нужны болезни. Чтобы стать востребованной армией спасения, болезни должны быть массовыми. Чтобы совершать настоящие прорывы в терапии, нужны новые, очень тяжелые заболевания. Я не обвиняю никого из врачей. Я просто констатирую: здоровье — не то, чем занята медицина.

Цели... Один из базисных законов разумности — закон целесообразности: борьба с беспорядком никогда не приводит к порядку. К порядку приводит только введение порядка. Беспорядок при этом нужно полностью игнорировать. Если начать с ним бороться — кранты, порядок так и не наступит. Борьба с беспорядком и поддержание порядка — совершено разные, противоположные по сути действия. Борьбе плевать на порядок. Единственная цель борьбы — сама борьба.

Пока мы не сечем этой простой разницы, в нашем долбанутом мире пышно процветают «борьбисты». Мы должны верить, что они — спасители. И они «вынуждены» создавать проблемы — чтобы было, от чего нас спасать. Военные вымрут без войн — они умеют только воевать. Полиция, свято веря в борьбу, создает преступников. Политики создают международные напряги и вражду. Адвокаты — безнравственность и этическую беспомощность. Пресса — скандалы и страхи. Психиатрам нужны безумцы — только поэтому мы и верим, что шизофреника нельзя сделать нормальным.

Мы чествуем спасителей и героев. Везде — памятники великим маршалам-победителям. И, заметьте, ни одного памятника тем, кто предотвратил войну, катастрофу, болезнь, безумие. Мы тотально верим, что страдать и платить спасителям — единственный способ жизни на этой планете. И это — одна из главных причин того, что мы предпочитаем болеть.

Медицина — это доходная борьба. Врач фиксирует симптом и борется с симптомом, игнорируя его причину. В результате причина развивается, а болезнь крепнет. Верные дети медицины верят, что большего сделать нельзя. Человек для них — биомасса и биохимия. Влияния нашей мысли (только не мысли, а нервной системы — прим. мое) на наше тело они не признают — типа, наука не доказала. Здоровье для них — негласное табу, ибо это вовсе не то, чем они заняты. Если люди научатся быть здоровыми, врач станет ненужным. Он и должен стать ненужным. Истинный, хороший врач должен стремиться перестать быть врачом для каждого своего клиента! Что же прикажете делать врачам в такой ситуации?

Те, чей продукт — здоровье, должны: а) иметь четкое определение здоровья, параметры и характеристики совершенно здорового человека; б) иметь результативные способы получения такого здоровья; и в) быть, по возможности, сами совершенно здоровыми, чтобы своим примером демонстрировать выгоды и силу здорового организма.

Физиологических параметров здорового организма медицина не использует и даже не пытается установить. Это периодически делают всякие энтузиасты, но их работы старательно игнорируются. Способов создания здоровья у медиков не было и нет. За норму они принимают не здорового, а усредненного, то есть в меру больного человека. Лекарственная терапия создает больше проблем, чем «лечит». Сам человек, как причина своих состояний, игнорируется. Человека подсаживают на лечение, и он ходит к такому врачу, как в церковь.

«Лечение» (синоним — «терапия») — очень хитрое слово. Лечить для нас означает «спасать», «помогать». Лечение — это ж классно! Хороший врач лечит, а не калечит. Лечение идет успешно. Человек лечится — значит, становится здоровее. И все любят лечиться. Во как. Ну, тогда пожелайте себе всю жизнь лечиться: «Чтоб ты всю жизнь лечился!».

Ну как, глупость? Но, братцы, правда в том, что лечение временным не бывает. Раз уж начал лечиться, будешь лечиться всю жизнь. Потому что хорошее лечение дает два продукта: а) усиливает причины нездоровья, б) усиливает нашу зависимость от лечения. Вы видели хоть одного больного, у которого навсегда прошла астма или исчез артроз после посещения поликлиники? Лечение означает буквально следующее: «Ты болен. Протри глаза, чучело — тебе уже хана». Но медицина ли виновата в том, что мы этого не видим? Нет, братцы. Это мы больные на голову. Если вам плохо, за что вы заплатите: за лечение или за оздоровление? То-то и оно. А что врачам? Они должны делать то, за что им платят».